Слава, любовь и скандалы - Страница 13

Как бы там ни было, экономить на материалах он не станет. Мистраль торопливо вышел из дома, скатав по дороге счет от Лефевра в шарик и выбросив его в чужой сад.

Было ли в 1926 году маскарадов больше, чем в 1925-м? И будет ли их еще больше в 1927-м? Никто не смог бы с уверенностью ответить на этот вопрос в те бурные времена. Каждую неделю на чьи-нибудь деньги устраивали костюмированный бал. В апреле 1926 года русские артисты уже дали свой «Банальный бал», как и международная организация гомосексуалистов, устроившая «Бал педерастов». Так что, когда сюрреалисты организовали «Бал без причины», чтобы отпраздновать все и ничего в частности, никто не сомневался, что его ни в коем случае нельзя пропустить.

Всего за год до этого сюрреалисты устроили небывалый скандал на банкете в «Клозери де Лила», закончившийся попыткой линчевания, пресеченной своевременным вмешательством полиции. Двое из них, Миро и Макс Эрнст, создали декорации к спектаклям дягилевского «Русского балета», а их же товарищи по движению пытались сорвать представление, гудели в рожки, произносили громкие речи и нападали на зрителей, за что и были выдворены прочь.

Учитывая такую репутацию устроителей, кто из мира искусства, литературы или моды, претендующий на заметное место в этом мире, мог бы остаться дома в этот вечер?

— Сюрреалистический это маскарад или нет, я отправлюсь на него в том, что мне идет. Я всегда так поступаю, — заявила Пола за неделю до бала.

— Неужели в костюме Помпадур? Опять?! — воскликнула Маги. — Ты просто невозможна. Я устала от твоего костюма. Не понимаю, как он тебе самой еще не надоел?

— Есть только один повод появиться на маскараде, — как ни в чем не бывало продолжала Пола. — У тебя должна быть возможность продемонстрировать ту часть тела, которую ты не можешь никому показать из-за современной моды. Сейчас такие банальные времена! Я не собираюсь ничего выдумывать. Пусть этим занимаются те, кому показать нечего, у кого нет моих потрясающих белых плеч, моих восхитительных грудей и моей все еще тонкой талии. Но на этот раз, исключительно ради разнообразия, я появлюсь в костюме Дюбарри.

— Дюбарри или Помпадур, это ничего не меняет. Снова твои пышные розовые юбки из тафты, атласный синий корсаж в обтяжку, кружевная косынка на плечах, немного кружев на запястьях, пудреный парик и мушка. Ты меня позоришь!

— Что ж, меня всегда недооценивали, — вздохнула Пола. — Вместо кружевной косынки будет чучело питона. Змея будет спускаться с моего правого плеча и проходить под обнаженной грудью. А закреплю я ее на левом плече. Язык гада будет лизать мне ухо.

— Обнаженные груди?

— Разумеется. Мне кажется, я уже все объяснила.

— Поздравляю! Я тобой горжусь.

— Никаких дополнительных усилий. Только питона придется одолжить. А что наденешь ты?

— Я буду представлять вазу с фруктами.

— Какой ужас! Лимоны в волосах и платье в форме яблока? Маги, это тебя недостойно.

— Подожди, и ты все увидишь. — Маги помешала кофе и закрыла глаза.

— И с кем же ты пойдешь? С Аленом?

— С Аленом и его друзьями. Всего четверо мужчин.

— Как всегда думаешь о безопасности, верно?

Маги надула губы и дунула, как будто пытаясь убрать со лба воображаемую прядку волос. Она всегда так делала, когда смущалась. Из-за этой детской привычки ее часто дразнили. Пола, как всегда, была права.

Монпарнас представлял собой настоящий сексуальный зоопарк. Обычные семейные пары, лесбиянки, гомосексуалисты, фетишисты… Ни один из ликов Эроса не был чужим или запретным в квартале. Все было возможно и все дозволено.

В этой пугающей атмосфере Маги с самого начала куда уютнее чувствовала себя в роли зрителя, а не участника. Месяцы бежали один за другим, а она ругала себя за то, что все еще хранит девственность, о которой никто, кроме Полы, не подозревал.

Маги скрывала этот немодный, позорящий ее факт ото всех. И все полагали, что у нее должен быть любовник. Тот факт, что Маги отвергала внимание любого мужчины, как только отношения выходили за пределы легкого флирта, создал ей репутацию верной и умеющей хранить тайну любовницы какого-то неизвестного счастливчика.

У Алена и его друзей ушло полдня, чтобы создать костюм Маги. Ее правую грудь они расписали в виде грозди зеленого винограда, левую в виде кавальонской дыни, которую подают целиком с наполняющим ее сладким вином. Руки и плечи превратились в связки спелых и слегка зеленоватых бананов. На груди до пупка рос ананас, а его широкие зеленые листья скрывались в волосах на лобке. Таз превратился в ломти дыни, бедра — в связки ревеня. От колена до ступни ноги выглядели как виноградные лозы, а под мышками художники изобразили яблоки.

На лице Маги почти не было рисунка, не считая двух пчелок на лбу. Волосы удерживала гирлянда цветов. Она отказалась уступить протестам художников, в один голос уверявших ее, что зеленый шелковый шарф, который она намеревалась надеть в качестве импровизированных миниатюрных трусиков, совершенно не соответствовал общему духу костюма.

Маги внести должны были в зал на овальном деревянном блюде, выкрашенном серебристой краской. Мужчины изображали различные сыры: Андре — сыр бри, Пьер — целый камамбер, Анри — кусочек рокфора, а Ален — половину козьего сыра… Сыры были нарисованы так реалистично, что казались съедобными. Вся четверка принадлежала к реалистической школе, и их композиция «Сыры и блюдо с фруктами» должна была стать вызовом сюрреалистам с их идеей расчленения предметов.