Слава, любовь и скандалы - Страница 131

131

— Я о нем думал, но у меня только одна сковородка, так что пожарить отдельно бекон и яйца не получится.

— Можно сначала пожарить бекон, а потом на вытопившемся жире сделать яичницу, — голодная Фов могла думать только о еде.

— Умница ты моя! Женщины так много всего знают. Давай попробуем этот рецепт в следующий раз, — рассеянно отозвался Бен. Он уже просматривал газеты, откладывал некоторые страницы, другие просто бросал на пол.

— Что ты ищешь? — спросила Фов. — Случилось что-то чрезвычайно важное?

— Гм-м… Нет, ничего особенного… Я должен читать женские разделы в воскресных выпусках — «Стиль», «Внешность», «Дом», «Развлечения» или как там они у них называются…

— Ты обязан это читать?

— Ты даже не представляешь, какие удивительные идеи появляются в воскресных номерах газет из других городов. Они очень полезны, — пробормотал он, жадно рассматривая что-то в «Кливленд плейн дилер». — Черт, черт, вот ублюдок! Он продал мне барахло! Здесь нет раздела с иллюстрациями! Разве им можно верить, этим продавцам! Преступление… Ладно, это не их вина. Это все ребята, которые грузят газеты в самолет. Вот дерьмо!

— Бен!

— Да, дорогая, — он наконец взглянул на нее.

— Идем обратно в постель.

— Сейчас?

— Именно сейчас, — Фов обняла его и стащила с его носа очки.

— Перед завтраком?

— Секс лучше на голодный желудок. На полный желудок это опасно.

— Что ж… — Бен с сожалением посмотрел на газеты. — Что ж…

— Но может быть, ты прочитаешь сначала газеты, а я пока приготовлю завтрак, — предложила Фов, — а потом мы отправимся в постель?

— Замечательная мысль! О дорогая, я люблю тебя.

— Бен, а что случилось с моими вещами?

— Тебе неудобно в халате?

— Он мне велик, и на ноги нечего надеть.

— Я все повесил в шкаф, пока ты спала. Видишь ли, я ненавижу просыпаться среди беспорядка.

— Спасибо, — поблагодарила Фов, но Бен уже жадно уткнулся в «Лос-Анджелес таймс».

Через пять минут она вышла из квартиры Бена так тихо, что он даже не заметил этого. На зеркале она начеркала ему послание губной помадой: «Ушла на ленч».

Фов провела пять своих высоких и стройных подопечных к свободному столику на боковой террасе кондитерской «Розати». Американские модели так же отличались от спешивших мимо них итальянцев, как газели от стада коз.

— Садитесь, — скомандовала она, зная по опыту, что получить свободный столик в этом заведении все равно что выиграть миллион. Кроме Фов, никто из девушек раньше в Риме не бывал. Им предоставили свободный день, чтобы прийти в себя после перелета и справиться с разницей во времени, и Фов решила заглянуть в «Розати», чтобы выпить перед ленчем. Заведение очень удачно располагалось на Пьяцца дель Пополо.

Площадь была создана три столетия назад, чтобы произвести впечатление на путешественника, когда тот впервые входил в Вечный город. Архитекторам это настолько удалось, что сидеть и заказывать кампари казалось почти святотатством. Но это был Рим с театральностью его повседневной жизни, с простынями, развешанными на улицах именно в тех местах, которые указал Микеланджело, с простым рестораном, занимавшим дом, где родилась Лукреция Борджиа, а дети играли в салочки в садах виллы Медичи.

Ничто не может удивить жителей Рима, ничто не может произвести на них впечатление. Это замкнутые люди, не слишком разговорчивые с туристами. Им приходится делить свой город со странниками еще со времен Цезарей. Для римлян житель любого другого уголка изначально провинциал, они не видят и не слышат бесконечного потока посетителей, окружающих их. Есть только одно исключение из правил.

— Господи, — прошептала Арканзас, — как они на нас смотрят.

Фов без удивления взглянула на окружающие их зачарованные лица тех, кто даже не собирался скрывать свой интерес. Никогда еще за всю историю существования манекенщиц не было такого интереса к американским девушкам, высоким, худым, с длинными волосами, в которых, казалось, все еще играет ветер прерий, двигавшихся целеустремленно, с какой-то невинной чувственностью, щеголяющих своей красотой и юностью. Старый Свет не мог и надеяться произвести на свет нечто подобное этим великолепным созданиям, взявшим Европу без боя, одними улыбками и гламуром.

Маги и Фов сознавали, насколько опасно отправлять своих подопечных в Европу. Хотя большинство девушек жили в частных домах и работали на местные агентства, поддерживавшие тесный контакт с «Люнель», список случайностей, подстерегавших молоденьких девушек, только что вырвавшихся из-под крыла родителей, был огромен.

— Что я тебе говорила об итальянских мужчинах? — требовательно спросила Фов, обращаясь к Арканзас, застенчиво улыбавшейся юноше за соседним столиком.

— Я не должна верить ни одному их слову, — улыбка девушки стала шире.

— Кто, по-твоему, эти мужчины, которым ты так призывно улыбаешься?

— Не знаю. Может быть, они иностранцы, как и мы. Ведь на них нет табличек с фамилиями, Фов. Знаешь, почему ты такая подозрительная? Потому что выросла в городе. Очень даже приятные ребята!

— Ты им тоже весьма приглянулась. Господи, как я продержусь целых две недели? Нет, не отвечай. Я знаю, все будет еще хуже, это только начало.

— Но Фов, — запротестовала Энджел, недавно приехавшая из Южной Каролины. Этот штат почему-то неизменно поставлял больше моделей, чем любой другой. — Мама говорила мне, что если девушку никто не ущипнет за попку в Риме, то это следует принимать как оскорбление. Она говорила, что здесь так принято. Я не хочу выглядеть так, словно кол проглотила.

131